Это была обычная запланированная фото-вылазка, это было туманное и холодное мартовское утро. Еще с вечера хотелось чистого света, безлюдных улиц и домов, как в фильтрованных фильмах о радостном детстве. Но наши ожидания, зачастую не совпадают с реальностью. Мы ехали и, по большому счету, не знали, что будем снимать.
После статей и фотографах, о фотохудожниках и мастерах объективов хотелось снять что-то «как у Мухина». Отпечаток того, что «лучше всего покупается секс», а в контексте улицы – это что-то обиженное, обездоленное, опечаленное и несчастное. И тебе кажется, что черно-белые заспанные барышни с собаками на выгуле, или продавцы блошиных рынков, или мужчины в поисках счастья в мусорном баке – это именно «то самое», что хотелось увидеть. Ведь ты же – уличный фотограф-документалист.
И вот мы идем по стихийному рынку. Пытаемся уловить жизнь в глазах и на лицах продавцов и покупателей. Нам встречается дядечка, которому было очень приятно, что мы фиксируем улицы и дома и он предлагает нам сфотографировать последний уличный газовый фонарь, или его отголосок. Дядечка долго объясняет, что самого фонаря, конечно нет, осталась только подводная труба и гусак, дом с фонарем расположен недалеко, в Каретном переулке. Попытки сфотографировать исподтишка самого дядечку, к сожалению, не увенчались успехом. Мы прошли в Каретный и нашли остатки последнего газового фонаря.
Если говорить о жанровом развитии этой прогулки, то первой кульминацией был мужчина около мусорного бака. Его можно было фотографировать сколько угодно, такие люди, как правило, не обращают внимание на то, что происходит вокруг них. В тот момент казалось, что это станет фотографией поездки. Очень характерно было фотографировать его на фоне религиозного сооружения. Потом он ушел.
По другую сторону улицы шли два интересных товарища, которых тоже хотелось запечатлеть. Один из них демонстративно поднял руку, и показалось, что он с нами здоровается. Но он во все горло кричал, что его нельзя фотографировать, и мы сказали, что фотографируем не их. Мы фотографировали туманную архитектуру.
Потом в поле зрения попала еще одна несчастная женщина около мусорного бака. Когда входишь в раж, уже не думаешь о том, что может быть, привлекаешь к себе слишком много внимания.
Мы разместились на другой стороне улицы и ждали удачный ракурс. До тех пор, пока к нам не подошел человек, определивший тему этой субботы. Он спросил о том, зачем увековечивать человеческую печаль. Ведь то, что мы пускаем в эфир, и то, что сами множим – увеличивается в реальном материальном мире. Если попытаться найти что-то доброе и красивое, приумножая его при помощи фото, то этого добра станет больше. Ведь пройдет время, и наши дети будут жить в мире, ставшем реальностью благодаря таким фотографиям.
Можно было конечно поспорить и поговорить о том, что документальные фотографии – это всегда социальная фотография, отражающая действительность, с конфликтом, и в них скрыта индивидуальная внутренняя красота и интересна именно эта внутренняя проблематика и конфликт, например, изображение все того же дядички роющегося в мусорном баке на фоне дорогого дома. Но этот милый музыкант не требовал спора или опровержений, ему было просто печально от того, что одни люди такое фотографируют, а другие это культивируют. Ни кто не спорил о том, что на такие вещи нельзя не обращать внимания, но в этот день, после музыканта, мы решили, хотя бы попытаться найти добро вокруг нас.
В поисках добра
